Читаем без скачивания Ночная битва [Сборник] - Генри Каттнер

— Вам на самом деле тысяча лет? — спросил Хейл, еще не совсем оправившийся от шока.

— Да. Почти. Я видел, как уходят и приходят годы, а вместе с ними и люди. Жизнь — ничтожная суета. Я мог бы стать диктатором, и все бы боготворили меня. Но зачем мне это? Я слишком хорошо вижу все последствия, и они мне не нравятся. Вот и сижу я здесь, в этом Храме, и отвечаю на вопросы, по большей части мелкие и глупые.

— Но все мы думали, что им отвечает машина, — пробормотал Хейл.

— Ну да. Люди так уж устроены, что верят машине больше, нежели себе подобному. Как бы то ни было, сынок, но верные ответы я и вправду знаю. Достаточно мне проанализировать информацию, как я тут же вижу правильный ответ. Почему и хочу побольше знать о том, кто спрашивает.

— Вы видите будущее?

— Можно сказать и так. Но в нем слишком много вариантов. Надеюсь, ты не станешь болтать? Клиенты всегда поднимали вселенский шум, стоило мне появиться перед ними. Впрочем, кто тебе поверит? Как ты убедишь людей, что всеведущий оракул вовсе не супермашина. Люди всегда предпочитали правде удобную ложь. Что я могу предложить тебе, сынок? Да, я знаю ответы, но их слишком много. Ты ищешь борьбы? В таком случае, иди на побережье.

— Зачем?

— Может быть, там ты найдешь смерть. Но смерть в борьбе. Ты сильный, и это как раз для тебя. Купола обречены. Они впали в спячку и заживо гниют; жизнь только там, на побережье. Найди единомышленников. Среди свободных солдат были и другие бессмертные. Найди их и ступай на поверхность.

— Это невозможно.

— Почему это? У вас же были Крепости на побережье.

— Все так, но джунгли убить нас. Мы уже когда-то дрались с ними и проиграли. Да осталась ли еще хоть одна неразрушенная Крепость?

— А вы их восстановите.

— Но зачем?

— Только там наше будущее, — сказал Логист и тихо добавил — Возможно, ты станешь диктатором Венеры.

Напряженное молчание прерывалось лишь хриплым дыханием Хейла.

— Вот и все, сынок, — сказал Логист. Он встал и протянул Хейлу руку. — Помни, зовут меня Бен Кроувелл. Если что понадобится, приходи. Но, кто знает, возможно я сам к тебе приду. Но на мою голову тогда не надейся.

Подмигнув, он выдохнул клуб дыма и зашагал прочь.

Жизнь под Куполами напоминала шахматы. Короток век у пешек. Слоны и ладьи живут куда дольше. Можно сравнить ее и с курятником, где главенствуют петухи, дольше всех увернувшиеся от ножа. Так и под Куполами верх держали долгоживущие. Демократия существует лишь в трех измерениях. Автократия — в четвертом, во времени. Как и библейские патриархи, они обладали огромной властью лишь потому, что жили достаточно долго, чтобы удержать и приумножить ее.

Разумеется, бессмертные знали больше, чем короткоживущие. Сама психологий толпы отдавала им власть, благодаря определенному смещению в психике короткоживущих; так ребенок боится и уважает своих родителей только потому, что они прожили больше.

Постепенно на бессмертных стали смотреть с завистью, но и с уважением.

Человек вообще склонен перекладывать ответственность на других. Большинство всегда предпочитало жить бездумно и беззаботно. Так и сложилось общество, где бессмертные наверху совершенствовались в своем индивидуализме, управляя обществом и пользуясь благами, созданными низами, а те, в свою очередь, потихоньку проживали потихоньку свой век, перекладывая ответственность за все на верх.

Сложившаяся таким образом, культура казалась довольно стабильной, и это подтверждалось вековой неизменностью, но проницательный ум мог понять, что подобная культура свойственна только умирающей цивилизации.

Звали его Сэм Рид, но хромосомы Харкеров часто ставили его в трудное положение. Его неудержимо, несоответственно социальному статусу, тянуло ко всему новому.

Но его ограничивали непреодолимые невидимые преграды. И самой непреодолимой казалось время. Он мог прожить не более девяноста лет. Его разум восставал против такой обреченности. Что можно сделать за такой короткий срок? Общество было организованно бессмертными и для бессмертных. Все остальные приходили и уходили незамеченными, как тени.

В двенадцать лет он впервые устроился на работу в гидропонный сад. Его грубо выделанное лицо, лысая голова и не по годам изощренный ум позволяли ему убедительно лгать относительно возраста. Прилежно проработав некоторое время, Сэм поддался природному любопытству и начал экспериментировать с капризными культурами, причем слишком смело, не учитывая отсутствие опыта. Естественно, что растения он загубил.

Его выгнали. Но незадолго перед этим он в одном из бассейнов нашел чудный цветок, и его цвет — голубой — напомнил ему цвет платья красивой женщины на карнавале.

— Что это за цветок? — спросил он у садовника.

— Сорняк, — ответил тот. — Живучий, гад. Сотни лет не можем его уничтожить. Но этот еще ничего, а вот ползучий в сто раз хуже.

Вырвав цветок, садовник отшвырнул его в сторону, а Сэм подобрал и сохранил. Кто-то сказал ему, что это фиалка. Маленькое растение, очаровательное и скромное, совсем не походило на пышные гибридные цветы, сотни лет выращиваемые в гидропонных секциях. Сэм хранил его, пока он не рассыпался в прах. Но мальчик всегда помнил о нем, как и о женщине с золотыми волосами и в голубом платье.

Впервые выйдя за пределы своего Купола, отправившись по делам в Купол Канада, Сэм был потрясен видом на гигантские черные купола, сверкающими бриллиантами иллюминаторов в жемчужном шлейфе воздушных пузырьков. В путь он отправился на краденные деньги и с человеком, который за небольшую плату согласился сыграть роль его отца. В Куполе Канада человек этот исчез и Сэм никогда больше его не встречал.

Не по годам изворотливый, Сэм перепробовал множество работ, но все казались ему слишком скучными. Блейз Харкер знал, что делал, когда оставил нетронутым его мозг, изуродовав тело.

Но уродом его можно было назвать лишь по нормам того времени, да и то только среди бессмертных. Те были высоки, длинноноги, длинноруки, и эталоны красоты устанавливали по своему образцу. Коренастые и низкорослые смертные, естественно, считались уродами.

Неудовлетворенность, обычно присущая бессмертным, не давала Сэму покоя. Заботы простолюдинов его не волновали, а то, что влекло, оставалось недоступным, поскольку требовало длительного обучения, а у него не было ста лет, не было даже пятидесяти.

Но судьба, предопределив ему трудный путь, подарила ему учителя — помесь Хирона с Феджином. Звали его Слайдер.

Внешность злобного толстого старика с кустистыми седыми лохмами и прыщавым красным носом пугала и отталкивала. Но советы старый хрыч давал охотно, хотя и не навязывался, если не спрашивали.